Цветок греха - Страница 39

– Реклама?

– В общем, да.

Он листал ее альбом, где уже были наброски.

– Почему вы решили рисовать обувь и пивные бутылки, если можете совсем другое?

Она взяла в руки тряпку, смочила скипидаром из пузырька. Почему-то ей приспичило непременно стереть с тыльной стороны ладони пятно серой краски.

– Хотела сама зарабатывать деньги. И неплохие деньги. – Она упорно продолжала тереть тряпкой руки. – Это мне удалось. А теперь еще обещают повышение по службе.

– Шикарно. – Он с улыбкой взглянул на рисунок в альбоме, изображающий Брианну в саду. – И что вы сейчас там делаете, по работе?

– Вода в бутылках.

Ответ прозвучал – она сама почувствовала это – достаточно нелепо. Особенно здесь – на просторе полей, на свежем воздухе.

Как она и ожидала, он вытаращил глаза.

– Вода? Шипучка, что ли? Зачем понуждать людей пить эту ерунду из бутылок?

– Потому что она там хотя бы чистая. Не у каждого есть артезианский колодец на заднем дворе, а также ручей с ключевой водой. Или еще черт их знает какие удобства. А загрязнение, особенно в городах, становится все сильнее с каждым годом. Поэтому производство напитков тоже растет, а любое производство, как известно, требует рекламы. Я понятно объясняю?

Он улыбнулся.

– Не хотел заставлять вас читать мне лекцию. Просто немного удивился. Не сердитесь. – Он показал ей один из рисунков в альбоме. – Этот мне нравится больше всех.

Она отложила наконец тряпку, пожала плечами. На рисунке был изображен он сам, за столиком в пабе, с концертиной в руках.

– Неудивительно, – поддела она. – Я сделала вас лучше, чем вы есть на самом деле.

– Как это любезно с вашей стороны. – Он отложил альбом, поднялся с ограды. – Хотел пригласить вас на чай, но не могу. Скоро ко мне придут смотреть моего гнедого. Может, заглянете вечером пообедать?

– Обедать?

– Можно пораньше. В полшестого. Тогда я сначала покажу вам свое хозяйство. – Увидев, что она отступила назад, словно испугавшись чего-то, он взял ее за руку и спросил: – Почему вы отошли?

– Я? Вовсе нет. Просто подумала, у Брианны могут быть другие планы на сегодняшний вечер.

– Брианна уступчивый человек. – Он притянул ее чуть ближе к себе. Совсем чуть-чуть. – Приходите. Если, конечно, не боитесь, что мы будем одни.

Она возмущенно фыркнула:

– Чего я должна бояться? А вы готовить умеете?

– Приходите – и увидите.

Обед, сказала она себе. Что тут такого? Кроме того, ей и на самом деле любопытно увидеть, как он живет. Как живут ирландские фермеры.

– Хорошо, – решившись, сказала она. – Я приду.

– Спасибо.

Не отпуская руки Шаннон, он положил другую руку ей на затылок, приблизил ее лицо к своему. Она не сразу сообразила, как защититься, и уперлась рукой ему в грудь.

– Мерфи!

– Я всего-навсего собираюсь поцеловать вас, – тихо сказал он.

Судя по взгляду, в это «всего-навсего» трудно было поверить. Она еще чувствовала на себе этот взгляд пронзительно-голубых глаз, когда его губы коснулись ее рта и она почти перестала что-либо видеть и слышать.

Сначала только легкое, как шепот, касание, прикосновение губ к губам. При этом он держал ее так, словно еще мгновение – и они закружатся в танце, мягком и гибком, как первая встреча губ.

Но вот его губы – что ее удивило – оторвались от ее рта, и, словно нанося легкие мазки кистью, он стал целовать лицо: щеки, лоб, подбородок, веки. От этих прикосновений у нее ослабли ноги, прервалось дыхание – и тут он снова накрыл ее губы своими. На этот раз поцелуй был настойчивым, глубоким.

Под его напором ее губы раскрылись, из горла вырвался невольный вздох, почти признательный. Ее рука вцепилась в его плечо, затем снова ослабла. Ей казалось, что она различает запахи травы, лошадей, что в небе сверкают молнии. Она видит всадника…

Он вернулся, приехал! Он снова с ней! Эти мысли мелькали в голове, и она не понимала, наяву они или она опять видит все тот же сон.

Да, именно этого ему хотелось всегда. Сжимать ее так, как сейчас, ощущать дрожь ее тела, которая целиком передается ему. И ничего другого! Как прекрасно! Ее рот словно создан для его губ – их форма, запах.

Во всем этом что-то чудесное, таинственное, сверхъестественное.

И этого сейчас достаточно. Большего не надо. Сейчас не надо, но потом… О, как он хочет ее. Как предвкушает тот момент, когда они будут вместе лежать в траве, в теплой траве… Тело к телу, плоть к плоти. Как она будет двигаться под ним – желающая и желанная, принимающая и отдающая. И как наконец настанет та минута, и он погрузится в нее.

Но сейчас достаточно ее губ. Однако он позволит себе продлить наслаждение. Продлить, но не навеки же…

Медленно он оторвался от ее губ. Руки у него дрожали. Чтобы скрыть дрожь, он погрузил пальцы в ее волосы. Теперь он мог видеть ее лицо. Щеки у нее горели, что делало ее, на его взгляд, еще красивее. Разве можно хотя бы на мгновение забыть, какое стройное у нее тело, как прекрасны и правдивы глаза?!

Мерфи продолжал гладить ее волосы, слегка прищурившись, стараясь запомнить во всех деталях ее облик.

– Тогда у вас волосы были длиннее, а щеки – мокрыми от дождя…

Голос его звучал хрипловато, но был, как всегда, мелодичен.

У нее же голова шла кругом. По-настоящему кружилась. Она потерла рукою лоб.

– Что? – спросила она почти беззвучно.

– Мы встречались с вами здесь давным-давно, – тихо сказал он с едва заметной, какой-то неуверенной улыбкой. – Уже очень много времени я хотел поцеловать вас.

Он почти верил в то, что говорил. Убеждал себя, что, как ни странно, так оно и есть. Так было. В его видениях.